ru
Михаил Эпштейн

Информационный взрыв и травма постмодерна

Notify me when the book’s added
To read this book, upload an EPUB or FB2 file to Bookmate. How do I upload a book?
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Население возрастает в геометрической прогрессии (2, 4, 8, 16, 32…), тогда как продовольственные ресурсы — только в арифметической (1, 2, 3, 4, 5…). Мальтус предсказал кризис перенаселенности, отрицательные последствия которого тяжело переживались человечеством в XIX и ХХ веках, особенно в странах «третьего мира».

    Как известно, острота этого кризиса к концу ХХ века отчасти снизилась — благодаря успехам и технологии, намного обогнавшей арифметическую прогрессию роста материальных благ, и просвещения, резко сократившего рождаемость в цивилизованных странах.
  • Kristinahas quoted6 years ago
    Основной закон истории — отставание человека от человечества. Возрастают диспропорции между развитием человеческой индивидуальности, ограниченной биологическим возрастом, и социально-технологическим развитием человечества, для которого пока не видно предела во времени. Увеличение возраста человечества не сопровождается столь же значительным увеличением индивидуальной продолжительности жизни. С каждым поколением на личность наваливается все более тяжелый груз знаний и впечатлений, которые были накоплены предыдущими веками и которые она не в состоянии усвоить.
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Причем угроза явилась из той страны, которая шла в авангарде культурного развития человечества — и по странному совпадению стала виновницей двух мировых войн. «Наша культура стала настолько разветвленной, что индивид уже не может полностью охватить ее» (Виндельбанд). И тогда наступает пора насильственного упрощения и сплочения культуры по линии нацификации или классового подхода.
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Это кризис не перенаселенности, а недопонимания, кризис родовой идентичности. Человечество может себя прокормить — но может ли оно себя понять, охватить разумом индивида то, что создано видовым разумом? Хватит ли человеку биологически отмеренного срока жизни, чтобы стать человеком? Индивид перестает быть представителем человечества — и становится профессиональной особью, представляющей узкий класс «специалистов по третьему тому Лейбница», — а также этнической, сексуальной, расовой, классовой особью, представляющей мельчающие подклассы, отряды, семейства человеческого рода.

    Может быть, одним из первых об опасности такой дезинтеграции человечества предупреждал немецкий философ Виндельбанд: «Культура слишком разрослась, чтобы индивид мог обозреть ее. В этой невозможности заключена большая социальная опасность… Сознание единой связи, которая должна господствовать во всей культурной жизни, постепенно утрачивается, и обществу грозит опасность распасться на группы и атомы, связанные уже не духовным пониманием, а внешней нуждой и необходимостью… Будучи неспособен проникнуть в глубину, особенность и содержание образованности других сфер, современный человек удовлетворяется поверхностным дилетантизмом, снимая со всего пену и не касаясь содержания».
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Но главным результатом такой растущей диспропорции между общечеловеческой культурой и формами индивидуального ее освоения будет информационная шизофрения и травматизм… А возможно, и интеллектуальное вымирание человечества, о чем предупреждал Р. Бакминстер Фуллер, американский мыслитель и ученый-одиночка редчайшего для XX века универсалистского склада, автор ныне популярного понятия «синэргия»: «На своих передовых рубежах наука открыла, что все известные случаи биологического вымирания были вызваны избытком специализации, избирательной концентрацией немногих генов за счет общей адаптации… Между тем, человечество лишилось всеобъемлющей способности понимать. Специализация питает чувства изоляции, тщетности и смятения в индивидах, которые в результате перекладывают на других ответственность за мысли и социальные действия… Только полный переход от сужающейся специализации ко все более всеохватному и утонченному всечеловеческому мышлению — с учетом всех факторов, необходимых для продолжения жизни на борту космического корабля Земля — может повернуть вспять курс человека на самоуничтожение в тот критический момент, когда еще сохраняется возможность возврата».
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Точно так же стремительно локализуются все формы человеческого знания и деятельности. Если сейчас еще возможно быть специалистом вообще по Лейбницу или вообще по Гегелю — для этого нужно «всего-навсего» прочитать сотню-другую книг, то через тысячу лет даже такая узкая внутрифилософская специализация окажется недопустимо широкой, ведь по одному Лейбницу будут написаны тысячи книг, и еще десятки тысяч по его эпохе, по его связям с современниками и потомками, чего не сумеет освоить ни один специалист за 50–60 лет своей жизни в науке. Возникнут специалисты по одному периоду, проблеме или даже одному произведению Лейбница. Возникнут не просто гомосексуальные, но еще более дробные сообщества по категориям мельчайших сексуальных вкусов и предпочтений.
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Среди них — дальнейшая специализация культуры и локализация субкультур, так что человек все менее проецирует себя как культурного индивида на карту всего человечества и все более — на карту местной культуры или узкой специальности, с которой он чувствует себя более соизмеримым. Отсюда заострившаяся к концу XX века проблема многокультурия — множество субкультур притязают на то, чтобы стать полноценными культурами и заменить собой общечеловеческую культуру. Разговоры о «человечестве» и «человеческом» в кругу прогрессивных западных интеллектуалов так же нелепы и невозможны, как в марксистской партячейке начала века. Есть бедные и богатые, мужчины и женщины, «гомо» и «гетеро», черные и белые, люди с доходом выше и ниже, жители маленьких и больших городов… а «человек» — это просто вредоносный миф или глупенькая абстракция, созданная либералами-утопистами.
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Все меньшее число людей читают классические романы XVIII–XIX веков, зная о них в основном по энциклопедиям, кратким пересказам, кинопереложениям или критическим статьям — и трудно их в этом винить, потому что им ведь приходится теперь знать не только Вольтера и Толстого, но и Джойса, Пруста, Фолкнера, Т. Манна, Набокова, Маркеса, а срок их жизни увеличился всего на одну треть или четверть.

    Отсюда, кстати, и преобладание критики над литературой, вообще вторичных, метадискурсивных языков над первичными, объектными: это тоже способ сжатия, сокращения больших культурных масс с целью приспособить их к малому масштабу человеческой жизни. Культура человечества интенсивно перерабатывает себя в микроформы, микромодели, доступные для индивидуального обзора и потребления. (Если бы удалось вдруг чудом увеличить средний срок человеческой жизни до тысячи лет, культура опять приняла бы более экстенсивный характер, люди не торопясь читали бы Гомера и Толстого в размерах подлинников, и отводили бы лет двадцать на изучение только античности). Отсюда же и создание высокотехничных форм хранения и передачи информации. Раньше в поисках нужных книг приходилось ездить по всему миру, вскоре не нужно будет даже ходить в библиотеку, ибо все книги умещаются в памяти маленького компьютерного ящика.

    Этот процесс можно назвать инволюцией, и он протекает параллельно процессу эволюции. «Инволюция» означает свертывание и одновременно усложнение. То, что человечество приобретает в ходе исторического развития, одновременно сворачивается в формах культурной скорописи. Развитие культуры, переход от одной культурной эпохи к другой, — это инволюция в той же мере, что и эволюция, попытка установить баланс между этими двумя процессами, так, чтобы сохранить некую соразмерность между человеком и человечеством.

    Но инволюция создает такие уплотненные формы культуры, которые в свою очередь включаются в стремительный процесс эволюции. Критика сжимает литературные ряды, но множатся ряды самой критики, множатся метаязыки культуры, и над ними выстраиваются метаязыки следующих порядков. Инволюция все время подбрасывает новые энергоемкие материалы в топку эволюции, и разбухание культуры происходит уже не только на уровне описаний, но и метаописаний.

    По этой и другим причинам равновесие оказывается недостижимым, и инволюция все-таки отстает от эволюции.
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Можно предвидеть наступление времени, когда только исключительные индивиды будут в состоянии соответствовать уровню информационного развития цивилизации, то есть быть воистину цивилизованными и воистину людьми. Потом отстанут и они, и цивилизация понесется вперед — уже не просто никем не управляемая, но и никем в целом не воспринимаемая, — как вихрь, проносящий мимо кучи пыли и какие-то непонятные обломки. Между человеком и человечеством становится все меньше общего, так что смысла лишается сама корневая связь этих двух слов.
  • forestssingeternallyhas quoted5 years ago
    Да и сама травма действует как анестезия: лишь в первый момент она причиняет боль, а затем притупляет саму способность восприятия боли, парализует нервные окончания. «…Некто полузадушенным голосом говорит о том, как он счастлив…» (Лев Рубинштейн, «Все дальше и дальше»). Бурные потоки мелких информационных частиц непрестанно бомбардируют наше сознание, вызывая онемение и омертвение мыслительных, да и воспринимательных способностей. Мы не видим того, что у нас перед глазами, потому что в глазах стоят образы, не воспринятые сознанием. Точно так же слух, травмированный грохотом рока, уже не воспринимает шелеста травы и шепота девы.
fb2epub
Drag & drop your files (not more than 5 at once)