Аркадия

И, помня ту, что сердце растерзала мне,
Застыть, как лед, о жизни не заботясь,
Не чуя боли, столь меня измучившей

ни любовь слезами,
ни луга ручьями,
ни кóзы ветвями,
ни пчёлы цветами
не насытятся никогда.

О мать всеобщая, предобрая земля!
Ты дашь ли мне почить в твоих лугах?
Дозволь уснуть мне в этот поздний вечер
И пробудиться лишь тогда, как Солнце
Лучи прольет моим зеницам темным
И одиночество прогонит, словно сон.

Точно, мы счастливы были, и боги любили счастливых:
Я еще помню оное светлое время! но счастье
(После узнали мы) гость на земле, а не житель обычный.
Песню же эту я выучил здесь, а с нею впервые
Мы услыхали и голос несчастья, и, бедные дети,
Думали мы, от него земля развалится и солнце,
Светлое солнце погаснет! Так первое горе ужасно!

и ей во славу
Быки и овны побеждают в поединках.

Домой — это значит: в мир лесов, полей, стад и бедных сельских домов, их нехитрого уюта.

идеальной вергилиевской Аркадии человеческое страдание диссонирует со сверхъестественно совершенной средой, — пишет Панофски. — Ощутив этот диссонанс, поэт должен был преодолеть его, и преодолением оказалась... сумеречная смесь печали и покоя

самом первом стихотворном цикле — «Буколиках». Уже там Аркадия сближается с Италией, только не в глубинах незапамятной древности и без прицела на исторические обобщения, а очень просто и непосредственно. Аркадия — это как бы и есть Италия.

Мне кажется, быки мычат с укором:
„Твои стенанья небо помрачают“».

восклицает:
«Зачем спешишь с восходом, солнце злое?
Чтó мне твой свет, коль нет ее со мною?