Больно не будет. Нефантастика

Они стеснялись называть Галину Михайловну на «ты» и понимали, что после центнера съеденной вместе картошки «вы» — уже смешно. Поэтому строили предложения так, чтобы избежать обращения в принципе.

Тут погрузчик такой шустренький катается — я и ему изловчился, манипулятором дотянулся и, когда тот мимо проезжал, душу-то и приварил. Ну, понятное дело, люди набежали — что такое, Билетёр (они меня Билетёром называют) сам по себе включился, ах, сбой программы. Ничего, поковырялись в мозгах да отстали. А с транспортировщиком тем мы быстро задружились. Он мне рассказывает, что на свете делается, я ему — какие детали идут. Но его сейчас на техосмотр отправили, да что-то все никак не вернут. Тоскую я. Вот и тебе, — кондуктор нежно погладил меня по крыше манипулятором, — душу приварил. Живи теперь. Ты — машина, ты многое увидишь.

Улица меняется. Она становится совсем другой, когда из места твоего транзита превращается в место жительства. Если ты просто ходишь по ней — хоть по тридцать раз в день — она все равно чужая. Ты можешь помнить на ней каждый камень, каждую сломанную ветку, каждое «Вася+Маша», нацарапанное ножичком на скамейке — она все равно будет для тебя всего лишь улицей.
Но если ты на ней живешь, она меняется. Открывает для тебя закутки, каких не замечал раньше. Направляет в подъезды, где можешь пересидеть непогоду. Дает лавочки, на которых никто никогда не сядет, кроме тебя и таких, как ты. Ты здесь живешь. А они, другие — сквозь тебя ходят.

Девушки — такие же, как парни. Им точно так же нравится, когда их любят и когда ими восхищаются. И им нравится, когда их понимают. Это очень просто — ты всего лишь расспрашиваешь девушку о ней самой. И в какой-то момент (если она тебе интересна) действительно видишь ее как раскрытую книгу. А если она тебе не интересна — то какой смысл тратить на нее время?
Иногда я совершал романтические жесты — девушки это любят.
Иногда я привозил к себе девушку ради секса на одну ночь — я это люблю.
Иногда мы с девушкой просто дружили — щекотали себе нервы нереализованной возможностью близости: так любят многие.

Психика у людей — не покрышки, которые износились, выкинул, купил другие. Измочаленные нервы не заменишь по гарантии. Боль обиды не выключишь.
Но ее можно «переспать».

Ежону, кажется, около сорока. Впрочем, может быть, тридцать. Или пятьдесят. Он из тех людей, кто умеет жить за пределами возраста. Однажды рождается, оперативно взрослеет, а дальше — до Альцгеймера.