Сумасшедшая одержимость

Я поднялась на цыпочки и поцеловала его. Тепло разлилось в моей груди и выплеснулось в кровь. Он придержал мое лицо и ответил на поцелуй. Медленно и мягко, но так глубоко, что я почувствовала его сердцем.
Я выдохнула ему в губы:
– Скажи еще раз, что любишь меня.
– Я люблю тебя, malyshka.
– Я тоже тебя люблю, знаешь?
Он замер, а потом издал глубокий грудной рык. Он поднял меня так, чтобы наши глаза были на одном уровне, легонько поцеловал меня в губы, а потом хриплым и почти извиняющимся тоном сказал:
– Я теперь никогда тебя не отпущу.

Я наклонилась еще ближе, почти соприкасаясь с ним губами.
– Почему ты меня целуешь?
Я вздохнула ему в губы, когда он сладко меня поцеловал.
– Потому что ты единственная женщина, которая меня когда-либо привлекала. – Его губы снова коснулись моих. – Потому что тебе это нравится. – Последний поцелуй был мягким, но немного собственническим. – Потому что ты вся, целиком, принадлежишь мне.

– Я сюда не за советом по отношениям пришел.
– Нет. – Она грустно улыбнулась. – Вы пришли сюда, чтобы я вам сказала, что станет легче, что все пройдет и вы снова обретете контроль. Не станет и не пройдет. Любовь становится только хуже.
Я саркастично вздохнул.
– Я думал, вы считали это простой одержимостью.
– А вы разве не знали? Любовь и есть одержимость. Некоторые называют ее… самой сумасшедшей одержимостью.

– Ха-ха. – Мой голос неуверенно дрогнул. – А если серьезно?
– Раздеваюсь, чтобы затащить тебя в постель.
– Но я еще не договорила. – Я скрестила руки на груди. – Ты меня обманул.
– Ты со мной несчастна?
Я сглотнула, переступив с ноги на ногу.
– Нет.
– Тогда заткнись и пошли в кровать.
Я прищурилась.
– Я тебе не доверяю.
– Это поправимо.
– Не обманывай меня больше.
– Не буду. – Что-то неуловимое мелькнуло в его глазах. – Иди сюда, пока я не передумал и не нашел применение своему ремню.
Нам о многом нужно было еще поговорить. О важных вопросах, на которые мне бы следовало потребовать ответа – например, что у нас были за отношения и как далеко мы собирались зайти. Но вместо этого я пошла за ним в постель, и следующие несколько часов мы провели, говоря только телами.

– Он тебе нравится?
Этот вопрос звучал так глупо в сравнении с тем, что я на самом деле чувствовала, думая о нем. Он меня волновал. Восхищал. Из-за него я чувствовала себя живее и счастливее, чем когда-либо в жизни. Сказать, что он мне нравился, значило ничего не сказать, но я не знала, как еще это объяснить.

со смехом покачала головой, толкнув его в грудь, и развернулась, чтобы уйти, но он поймал меня за запястье и притянул к себе, чтобы сказать на ухо:
– Очень вкусно, malyshka. Спасибо, что приготовила для меня.

Но ничто никогда еще не ощущалось так правильно, как видеть тебя в моей постели.

Ты меня завораживала, но в то же время я начал тебя ненавидеть. Потому что не мог перестать думать о тебе и не мог тобой обладать. А ты была так чертовски красива.

Слишком много ощущений одновременно. Словно дофамин ввели сразу в вену. Мое сердце колотилось. Кровь бежала по венам так быстро, что рука почти начала дрожать.
Когда ты так долго чем-то одержим, а потом оно становится твоим – это все равно что познать Бога. И никто не уходит из чертова рая добровольно

Я спросила, целуется ли он со всеми своими соседками или только со мной. Он посмотрел мне в глаза и сказал:
– Ты единственная женщина, которую я когда-либо целовал, malyshka.
После этого я перестала задавать вопросы.
Потому что внутри меня все перевернулось.