Лейли и Меджнун

на земле никто не избежал,
Вкушая мед, пчелиных острых жал.

«Трудись, счастливец, позабудь про сон
И будешь ты судьбой вознагражден!»

Друг друга люди защищать должны,
Не странно ли, что звери столь верны?

Пергамент тот, который нам вручен,
Судьбой давно заполнен с двух сторон.

Что наш рассудок в список занесет,
То провиденье не берет в расчет.

Миг миновавший нам понять дает,
Что все непрочно в мире, все пройдет.

Земле — земное, праху — мертвый прах.

Доверив тайну той, что всех родней,
Лейли ушла беззвучно в мир теней.
И матери безмерная беда
Немилосердней Страшного суда.
С волос седых мать сбросила чадру,
Их разметала с воплем на ветру.
В невыразимой муке и тоске
Себя, отчаясь, била по щеке.
Рыдая в голос, волосы рвала
И, причитая, доченьку звала.
Как дальше жить ей — старой и седой?
Иссяк родник с живительной водой.
Щекою грела хладное чело,
Но все напрасно, не вернуть тепло.
Нет, не водой омыла дочь она,
А влагой слез, что словно кровь красна.
Так безысходно убивалась мать,
Что небеса ей стали сострадать.

В долг не бери травинку — выйдет срок
И возвращать тебе придется стог.
А если взял, то, не вступив в торги,
Заимодавцу в срок верни долги.
Работай, каждым мигом дорожа.
Лень точит душу, как железо — ржа.

Сосуд души разбился о скалу.
Супруг ушел, переступив порог,
В тот мир, где нет ни скорби, ни тревог,
В предвечный край, куда уйдем и мы…
Мир все возьмет, что нам давал взаймы.

Весь мир — твоя невольничья ладья,
Мы все — рабы, но всех смиренней я.