Клинок убийцы

Не размышляя, Селена шагнула к нему и крепко обняла.

Саэм опешил, но уже через мгновение сжал ее в своих объятиях

– Почему? Потому что я тебя люблю!

Селена застыла с разинутым ртом.

– Я тебя люблю, – повторил Саэм и снова встряхнул ее за плечи. – Уже много лет. А он посмел тебя избивать да еще заставил меня смотреть, поскольку знал, каково мне будет. Но если я попрошу тебя сделать выбор, ты выберешь Аробинна, а это мне не-вы-но-си-мо.

Они оба прерывисто дышали, и звук их дыхания смешивался с шумом подземной реки.

– Какой же ты безнадежный идиот, – наконец сказала Селена, хватая Саэма за камзол. – Неисправимый идиот, паршивец и вообще настоящий глупец.

Саэм подумал, что сейчас она его ударит. Но она вдруг зажала его лицо в своих ладонях:

– Так знай: я выбираю тебя.

И она поцеловала Саэма.

«Самые страшные убийцы — это адарланские солдаты, которым во имя короля позволено творить любое зло»?

А потом Саэм, изображая захмелевшего парня, обнял ее за талию, и у нее по всему телу разлилась жаркая волна. Неужели и его жест – сплошь притворство? Едва ли.

Она слушала не только ушами. Она слушала всем телом. Каждый удар барабана, каждая трель флейты и каждый рокот труб ощущались кожей и отдавались в костях. Музыка уничтожала Селену, чтобы в следующее мгновение возродить и снова уничтожить.

Между кустами терновника стоял… белый олень.
У Селены перехватило дыхание.

– Не люблю делить ни с кем то, что принадлежит мне.

Фарран наслаждался болью и страданиями своих жертв. Аробинн был другим. Он внушал своим подопечным: совершивший злодеяние должен в полной мере прочувствовать на себе все то, что испытали его невинные жертвы. В подвалы Башни доставляли убийц, насильников, отрекшихся от Гильдии ассасинов, которые, позарившись на большие деньги, убивали ни в чем не повинных людей. Аробинн заставлял Селену читать о преступлениях каждого из них. Читать вслух, по нескольку раз… пока она не приходила в такое неистовство, что ее разум умолкал, а верх брало желание мстить мерзавцам. Аробинн превращал ее гнев в смертельное оружие, старательно оттачивая. И Селена не противилась.

Меня считают смелой. Но я в глубине души жуткая трусиха.
Наверное, Саэм посчитал ее слова шуткой.
– Я трусиха, – повторила Селена. – Я боюсь. Постоянно. Всегда боюсь.
Саэм поцеловал ей пальцы.
– Я тоже боюсь, – тихо признался он. – Хочешь, расскажу, как я с этим справляюсь? Только ты не смейся. Когда мне становится совсем страшно, я говорю себе: «Меня зовут Саэм Корлан… и я не буду бояться». Я уже давно повторяю эти слова. Много лет.
Теперь настал ее черед удивляться.
– И что, тебе это помогает?
– Иногда помогает, иногда нет, – с улыбкой ответил он. – Но мне становится легче. Или я начинаю смеяться над собой.

Я могу подождать, – прошептал Саэм, целуя ей ключицы. – Нам принадлежит все время, какое есть в мире.
Наверное, он был прав. Провести с ним все время, какое есть в мире…
За такое сокровище можно было отдать любую плату.