Ида Мартин

Темные сосредоточенные лица с прыгающими отблесками огня, зловещие и таинственные черты, блестящие глаза, надвинутые на лбы капюшоны и шапки.

— Дети Шини, — вдруг хрипло прошептал Петров, — готовы ли вы переступить край реальности, чтобы вернуть неприкаянный дух Кристины Ворожцовой и восстановить справедливость?

— Мы готовы, — таким же замогильным голосом отозвалась я.

— А знаете ли вы, что вам предстоят суровые испытания? И есть опасность раствориться, исчезнуть, сойти с ума или навеки самим потерять покой.

— В этом жестоком, полном опасностей мире, нет ничего более ужасного, чем подтягивание на турнике, — Герасимов демонически осклабился, с вызовом глядя на Маркова.

— Или контрольной по математике, когда у тебя все извилины прямые, — в стёклах Маркова, точно в глазницах, мистически трепетали два синих костра.

— Или когда ты стрёмный ботан и очкарик.

— Или примитивный баран и каланча.

— Или сопливый маменькин сынок.

— Или мальчик для битья.

Они оба говорили это очень спокойно, и поэтому получалось смешно.

— Какую ещё работу? — удивился Марков.

— Обычную работу. Руками. Что-нибудь прибить, починить, ну, я не знаю, всё, что угодно. Дрова поколоть.

— Руками? — фыркнул Марков. — Типа батрачить? Ну, уж нет. Лучше обратно.

— И это так ты решил бороться до конца? — поинтересовалась я.

— Дорогой, Бог, — проникновенно сказал он, — сделай, пожалуйста, так, чтобы мы не померли здесь с голоду, и сегодня утром Настя Сёмина накормила нас хотя бы завтраком.