Наталья Ленцман

Свита из черных валетов, черный король и джокер — она была дамой, завершавшей этот расклад.

«Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором и ограбил».

Я чувствовал, что тем самым затягиваю петлю у себя на шее, что непременно буду об этом сожалеть

Сейчас я догадываюсь, что в тех условиях и при своем характере я был бы несчастлив где угодно, будь то Биарриц, Каракас или остров Капри

не заполняло мой мозг настолько, что в нем перегорали пробки, и тогда все вокруг внезапно сливалось в пеструю расплывчатую массу:

Порой мне нравилось думать, будто моя неудовлетворенность по сути была богемной или даже марксистской

словно надеясь, что если буду смотреть на них долго и пристально, то благодаря некоему осмотическому процессу проникну в их ясную, ничем не нарушаемую тишину

Короче говоря, мне казалось, что все мое существование поражено неким скрытым недугом, исцелиться от которого мне не суждено.

Тихий настойчивый голос у нас в голове — почему он так мучает нас?

Люди становились настолько самими собой, что не могли этого вынести.