Антонио Санта-Ана

В те годы я этого не знал (и сейчас тоже не уверен), но подозреваю, что человек становится читателем, чтобы заполнить пустоты. Пустоты внутри себя.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Послушай, единственное, что мы точно знаем про нашу жизнь, – это что мы все умрем. А единственное, что мы знаем неточно, – когда умрем. Я понял, что неточное важнее точного, и решил не умирать, пока не сыграю первую сюиту Баха соль мажор.

И он засмеялся.

СПИД, он тоже как гроза. Никто не хочет высовываться на улицу и узнавать, что случилось.

Не помню, кто сказал, что СПИД – все равно что война: и там, и там родители хоронят детей.

Знаешь, братишка, за свою короткую жизнь я вот что понял: если бы канат был толстый, по нему и ходить было бы неинтересно.

Это он научил меня, что в жизни важно только высунуть голову и узнать, что происходит, даже если на улице гроза. И еще сюита Баха.