Александр Ширвиндт

Бунина в повести «Деревня» есть щемящее определение: «это был старозаветный мужик, ошалевший от долголетия».

Приходится врать самому. Соврал – ощущение, что вспомнил.

У Бунина в повести «Деревня» есть щемящее определение: «это был старозаветный мужик, ошалевший от долголетия».

«Умный слушал терпеливо
Излиянья дурака:
“Не затем ли жизнь тосклива,
И бесцветна, и дика,
Что вокруг, в конце концов,
Слишком много дураков?”
Но, скрывая желчный смех,
Умный думал, свирепея:
“Он считает только тех,
Кто его еще глупее, –
“Слишком много” для него…
Ну а мне-то каково?”»

«Все будет хорошо, все кончится печально».

«Он достиг возраста, когда у человека уже окончательное лицо».

Есть анекдот: работник крематория чихнул на рабочем месте и теперь не знает, где кто. Сейчас эпоха так чихнула на наше поколение, что, где кто, совершенно неизвестно.

И в то же время…

Хоронить и поздравлять

Нету сил – еб…на-мать.

Страшная актерская болезнь – привыкаемость к узнаваемости. Ужас этого недуга в том, что узнаваемость подчас исчезает, а привыкаемость к ней – никогда.

Раньше мы проходили как самая читающая страна. И действительно, все читали запоем, то есть много, взахлеб и профессионально, ибо запой – это великий менталитет нашей, и только нашей, страны. А сегодня мы становимся самой считающей страной в мире. Но так как считать мы начали недавно, то есть поздно, то картина жутковатая, варварски непрофессиональная.