Наталья Рашковская

Подъезды никогда не стареют. И мы тоже, — подумал я. — О, но все-таки мы стареем. Мы просто не взрослеем».

Давай никогда не просыпаться.

Как сказал французский поэт, «Le temps d’apprendre à vivre il est déjà trop tard» [28] — «Когда мы научимся жить, будет уже слишком поздно».

Жизнь проходила словно в приемной у доктора, и моя очередь никогда не наступала.

Смерть — это вопиющая ошибка Бога, и каждый день, когда на закате и рассвете алеет небо, это он краснеет со стыда и просит нашего прощения.

И почему я никогда не замечаю ничего подобного?

— Может быть, потому что ты не из тех, кто живет в настоящем.

— Разве это не худший из возможных сценариев: что-то могло произойти, но не произошло, хотя еще может, пускай мы уже и перестали надеяться?

Но ты в этом плане похож на меня: у некоторых людей сердце может быть разбито не потому, что им причинили боль, а потому, что они так и не нашли человека, достаточно значимого, чтобы эту боль им причинить

Свой след оставляют лишь те, кого мы потеряли, или те, кто даже не узнал о нашем существовании. От прочих едва ли остается эхо.

одни люди курят, чтобы пустить никотин по венам, а другие — чтобы создать завесу между собой и остальными