AgriAgripina

Ставлю пятьдесят галеонов, что ты назовешь одного из своих детей в мою честь или, по крайней мере, сделаешь меня крестным…

войны подобны морю: непредсказуемы и неумолимы, и, прежде чем ты это осознаешь, все уже на дне.

Нет, — пробормотал Драко, остановившись как вкопанный. — Нет, не может быть.

— Что? — спросил Блейз, проследив за взглядом Драко. Он печально вздохнул и покачал головой. — Дерьмо. Как... Дерьмо…

Ближе к концу ряда показалась копна медных волос, и Драко сразу же узнал ее. Сам того не сознавая, он придвинулся ближе, вглядываясь в мертвые черты Тонкс. Ее кожа была лунно-белой, губы синими и слегка приоткрытыми, но блестящий, яркий оттенок волос был таким живым, что от этого становилось только хуже. Лишь когда Драко почти добрался до нее, понял, что Ремус лежит рядом с ней; его лицо тоже было поразительно бледным, а рубашка испещрена пятнами запекшейся крови. Драко нахмурился, когда понял, что их руки соединялись: пальцы Тонкс мягко касались Ремуса, как будто нарочно, и он рассеянно подумал, положил ли кто-то их таким образом, или же гравитация и судьба мягко притянули ладонь Тонкс, чтобы она столь идеально — столь трагично! — легла в ладонь Ремуса.

Андромеда едва успела оплакать мужа, а теперь дочь была убита ее сестрой. Сколько должен был вынести один человек, прежде чем пасть? Сломаться? Черт, как быть с Грейнджер? Она обожала Тонкс как родную сестру. Он вдруг почувствовал себя беспомощным, зная, что не сможет защитить Андромеду и Грейнджер от реальности смерти Тонкс, и хотя он понятия не имел почему, чувствовал, что это его обязанность.

Андромеда едва успела оплакать мужа, а теперь дочь была убита ее сестрой. Сколько должен был вынести один человек, прежде чем пасть? Сломаться? Черт, как быть с Грейнджер? Она обожала Тонкс как родную сестру. Он вдруг почувствовал себя беспомощным, зная, что не сможет защитить Андромеду и Грейнджер от реальности смерти Тонкс, и хотя он понятия не имел почему, чувствовал, что это его обязанность.

—Так что да, я пришел сражаться, ясно? И я пришел сюда, чтобы сражаться с тобой, потому что ты... — Он поколебался и вздохнул, продолжил: — Ты для меня все. У меня есть и другие причины быть здесь, но ты — та самая причина. Ты причина всего, черт возьми! Понимаешь? Видишь в моих словах хоть какой-то смысл?

И дортуар — их дортуар — опустел.

Если Таура Андромеда Малфой была дочерью Гермионы Грейнджер, то Теодор Орион Малфой определенно был его сыном.

Мне кажется, у Тео аллергия на Уизли, — сказал Драко.

— Это невозможно, — возразила Таура тоненьким голоском. — Может быть, рыжие волосы его просто расстраивают.

Он слишком к ней привязался.